Что больше всего мешает человеку быть счастливым? Зигмунд Фрейд полагал, что лично ему — отсутствие богатства. Всю свою жизнь отец психоанализа грезил о деньгах и делал все, чтобы стать обеспеченным человеком, но на пути к своей цели стал не столько знаменитым, сколь еще более несчастным и непонятым.
Непонятый и нелюбимый, но очень талантливыйЕсли кого Фрейд терпеть не мог, так это биографов. Он полагал, что сложно найти людей, более склонных к преувеличению, умалчиванию, лжи, а главное — непониманию объекта своих исследований. А рассказывать о себе этот знаменитый и известно скандальный человек не любил. О детстве своем вспоминать ненавидел, видя в нем лишь бедность и убожество. О своем долгом пути на вершину славы помалкивал, поскольку путь этот был полон разочарований.
Юному еврейскому юноше, такому способному и такому не любимому одноклассниками, мечталось о настоящем триумфе, о том, что его многочисленные таланты найдут наилучшее применение и обеспечат его до конца жизни. Вот только выбрать поприще для реализации своего потенциала Фрейд долго не мог, он мучился из-за постоянных внутренних метаний.
Сначала он полагал, что займется правом, потом раздумывал о философском образовании, а в итоге, совсем не в восторге от своего выбора, поступил в медицинский. Преподаватели недолюбливали Фрейда, видя в нем горячее стремление к легкому успеху и некую поверхностность. Тот же по окончании медицинского целых шесть лет работал в институте физиологии и верил, что исследование половых органов угря и подобных ему существ непременно его озолотит, но тщетно. В 1884-м терпение ученого окончательно лопается, и он уходит в лабораторию профессора клинической психиатрии Мейнерта, чтобы начать изучение мозга человеческих зародышей, котят и щенков. Занятие, конечно, важное и по-своему увлекательное, вот только вовсе не радующее в финансовом плане. Фрейд по-прежнему беден и уже зол на судьбу, но пока еще не очень сильно, надежды не покинули его.
Новые попытки и разочарованияА потом случилось как в песне: любовь нагрянула к Фрейду, когда он совсем того не ждал. Жениться на обожаемой Марте Верней невозможно ввиду отсутствия денег, но энергии и упорства Фрейду не занимать теперь вдвойне. Непростые отношения, то счастливые, то полные конфликтов — словно топливо для него. Он поступает учеником в главный госпиталь Вены, ведет занятия для стажеров — напрасно, денег как не было, так и нет.
Позже пробует сделать себе имя на гипнозе, который использовал для лечения истеричек доктор Шарко. Истеричек в то время было много, потому что это было модно и считалось привлекательным, и это не шутка. Так что отбоя от клиенток бы не было, да только искусство гипноза Фрейд так и не постиг, ведь с ученических лет ненавидел, когда ему смотрели в глаза, какой уж тут гипноз и общение с навязчивыми и экзальтированными дамами. Единственное полезное, что будущий отец психоаналитика почерпнул для себя у Шарко — зрелищность лечения, его особенная атмосфера. Когда в зал, полный зрителей словно консервная банка килек, вводили очередную даму в истерике, и она поистине как по волшебству успокаивалась, это было эффектно. Вот только излечение вполне возможно происходило из-за самой обстановки, ее некой торжественности и необычности. Кстати, перевод книг Шарко на немецкий язык был очередным провалом Фрейда: заработать такие вожделенные деньги он опять не смог.
Глубоко разочарованный, опустошенный, он возвращается в Вену. И вот в его голове возникла последняя, она же самая удачная мысль: нужно начинать заниматься частной практикой. Конечно, клиенты не обивали пороги его приемной, под которую он выделил одну из комнат своей большой квартиры. По уши в долгах, теперь уже женатый и ответственный за семью, Фрейд начал на пациентах, которых ему по знакомству присылали другие доктора, испытывать разные способы излечения. Чего он только не делал! Часами слушал их бесконечные жалобы, опять пытался применять гипноз, использовал метод концентрации и даже рекомендовал массажи, ванны и правильное питание. Но тщетно, пациенты оставались недовольны, Фрейд так и вовсе начинал ненавидеть самого себя, но еще больше — своих клиентов.
Нелюбимую работу нужно сделать хотя бы удобной для себяОднажды он пожаловался своей жене, что просто физически не может терпеть, что надоедливые пациенты смотрят на него по восемь часов в день, а он вынужден слушать их с внимательным выражением лица. И тут Фрейд решил, что пора действительно что-то менять, например, форму и организацию своих сеансов. Хотя бы сделать их удобными для себя. Так он и придумал сначала кушетку, на которой пациент лежал и не видел реакции доктора, который (по крайне мере Фрейд) часто морщился и делал гримасы, слушая признания пациентов. Он ограничил время сеанса до 45-50 минут, чтобы ему было легче слушать все, что приходилось, но объяснил это тем, что ограниченный срок полезен для более эффективной работы с пациентом. Якобы это лучше стимулирует его на высказывание наболевшего. Эмоциональное вмешательство доктора, слова оценки и сочувствия тоже попали под запрет, Фрейду не было особого дела до своих клиентов, и это освобождало его от участливых фраз и поддакивания. Ну а уж цену за свои сеансы отец психоанализа назначил такую, что в пору удивиться или позавидовать — за такие деньги в те времена можно было купить отличный дорогой костюм.
К Фрейду пришла беспрецедентная слава, он купался в деньгах, но ему все было мало. Он стал миллионером, как и герой другой нашей статьи. Фрейд теперь часто отказывался от очень выгодных предложений, предполагая, что достоин большего, и контракты пересматривались в его пользу. Много работая, он стал живой легендой психоанализа, и был «расписан» на годы вперед. Наконец все получилось так, как он мечтал в юности. Вот только раковые клетки в ротовой полости съедали его тело. Операция была проведена, но что толку? Ужасные боли и уродливый протез отравили жизнь Фрейда, а казалось бы, он только начал жить по-настоящему. Конечно, психоаналитик всячески старался показать отсутствие страха перед смертью, выдвигал теорию о влечении к ней каждого человека, писал статьи о Танатосе — боге смерти и вообще много шутил на эту тему.
Но смех, тем более показной бессилен перед неизбежной вечностью. Фрейд просит своего врача сделать ему смертельную инъекцию, не в силах больше влачить такое мучительное существование. Как знать, может и жизнь его сложилась бы иначе, и карьеру бы он построил в другой области медицины, и пациентов своих любил, если бы не маниакальное желание разбогатеть. Но ведь тогда, возможно, не было бы и современного психоанализа, как вы думаете?
Источники:
Свежие комментарии